В детстве архиепископ Янис Ванагс по дороге в школу регулярно проходил мимо семи церквей. Свет в одной из них побудил его остановиться и разузнать, что там происходит. Сегодня он является церковным руководителем и сам подобно свету открывает людям основы веры и духовные ценности. Он убежден, что мы передаем их друг другу через истории. Наша беседа тоже похожа на историю — историю об эпохе, в которой умаляется мужественность и естественное восприятие мужчины как ответственного в своей собственной семье, и историю о времени, когда нам нужно сдвинуться с мертвой точки.

Здесь вы можете посмотреть полную запись программы «T-elpa»!

Можете ли вы описать бремя, которое приходится нести церковному лидеру?

Как и у любого лидера самое большое бремя — это ответственность. Потому что твои решения влияют на жизнь людей, и ты за это в ответе не только перед ними, но и перед Богом. С другой стороны, мы созданы для тяжелой ноши. Если ее у нас нет, то мы плохо себя чувствуем. Лучше всего человек, и лидер в том числе, чувствует себя, когда он с Божьей помощью смог пронести это бремя. Тогда есть удовлетворение. Тогда мы на своем месте.

Вы были готовы к призванию сразу или вам пришлось много учиться?

Должен сказать, у меня все произошло довольно быстро. Я был учителем, но когда я начал ходить в церковь и это обнаружилось, меня уволили. В то время я уже посещал духовную семинарию. Меня довольно быстро рукоположили и после сдачи двух экзаменов в канун Рождества отправили служить в пять приходов в Салдусе. Можно сказать, как щенка бросили в воду. Я выплыл. Моим предшественником семь или восемь лет был архиепископ Гайлитис, но он трагически погиб в автокатастрофе. Внезапно мне, провинциальному пастору с семи-восьмилетним стажем и небольшим опытом, нужно было управлять церковью. Поэтому пришлось очень быстро учиться. Надо сказать, эта учеба никогда не прекращается, и с Божьей помощью мы дошли до сего дня.

Писание говорит, что Бог не налагает больше, чем мы можем вынести. Это ваш случай или еще что-то «сверху положено»?

Временами мне казалось, что возложено больше, чем могу вынести. Но мне нравится одно высказывание, которое я услышал: Бог не призывает тех, кто готов, но готовит тех, кого призывает. Именно так было со мной. Я думаю, что самой важной задачей для меня как лидера было построить команду, а не быть монархом или авторитарным лидером. До определенного момента это была традиция советской эпохи. Архиепископ был единственным определяющим в церкви, и поначалу собрания фактически не разрешались. Я еще помню то время, когда разрешалась одна пастырская конференция в год; там присутствовал представитель Комитета безопасности с блокнотом и демонстративно записывал все сказанное. В начале он проводил нам политинформацию и так… все это происходило таким ужасным образом, и другого выхода не было. Архиепископ должен был быть единоличным правителем. Сейчас, слава Богу, нам удалось создать очень хорошую команду с большим количеством хороших помощников. Так гораздо легче и радостнее.

Как вы нашли свое призвание и как вообще людям найти призвание?

Это произошло со мной непосредственно благодаря действию Духа Божьего. Я был советским ребенком. Оба моих родителя были учителями, дома о вере у нас ничего особо не рассказывали. Я учился в Лиепае, до школы было около трех с половиной километров, и я часто ходил пешком. По дороге находилось примерно семь церквей. В одной из них часто горел свет. Я подумал: если есть свет, значит, что-то происходит внутри. Мне было лет восемь-девять, когда я начал туда «пробираться». Сначала я очень боязливо стоял у дверей. А однажды собрался духом, чтобы разузнать, что же там в той церкви есть. Это была католическая церковь. В одной комнате священник одевался для Святой Мессы. В тот момент я ощутил, что тоже хочу быть среди них. Это был первый позыв. Я не был крещен и не знал всего об этом, но чувство и влечение к Богу было очень сильным. Так это продолжалось. На самом деле время от времени я попадал в неприятности, например, переодеваясь к уроку физкультуры в раздевалке, выяснилось, что у меня на шее крестик. Детей отправили собирать макулатуру, и они притащили старые Библии, которые я все доставал и нес домой. В воскресенье утром пытался слушать орган и читать Библию.

Как у вас появилось понимание семьи и семейных ценностей?

Тем единственным способом, как это происходит — в своей собственной семье. Мои отец и мать, если так вообще можно сказать про кого-то, были примерными родителями. Мама работала на двух работах и ​​успевала заботиться, кормить, обстирывать трех мужчин — папу, брата и меня Она была учителем музыки. Она также дирижировала хором, в котором я пел. Мы завоевали всевозможные награды, поэтому я гордился своей мамой. Она всегда выводила наш школьный хор на первые места. Отец был заведующим кафедрой в Лиепайском университете, в то время в институте, и в отношении культуры он нас развивал. Когда были выходные, мы не ходили в церковь, мы ходили в музей или на выставку. В Лиепае было на что посмотреть. У нас дома были тысячи книг. Сколько вообще детей росло в домах с пианино или современным оборудованием, имели аудиосистему, которую только можно было позволить в то время? Так что я могу сказать, что у меня было привилегированное детство, не было особого изобилия, но я ни в чем не нуждался. Самое главное — мне хватало родительского внимания и заботы, я видел образец, каким быть отцу и матери. Я думаю, это главный способ, как к нам приходит понимание семьи. То, что семья значит для общества в социологическом или плане передачи ценностей, приходит позже и наслаивается на основу практического опыта.

Поэтому мне кажется, что одним из самых опасных и трагичных явлений в современном обществе является то, что этого примера часто не хватает. Мне кажется, что самая большая проблема не в том, что у нас большая диспропорция, несправедливость в отношении прав мужчин и женщин, а большая проблема в том, что дома нет отца. Матери в большинстве случаев чаще берут на себя ответственность за детей, если семья неполная. Какова ситуация на самом деле, люди этого по-настоящему не видят (Я.Ванагс).

У нас есть несколько дневных центров для поддержки детей и семей с высоким социальным риском; сейчас уже не говорят «уличные дети», но на самом деле они есть. В детстве я тоже игрался на улицах, творил всякую ерунду и глупости. Но один психолог нашего дневного центра после одного разговора с одним из детей, сказал, что он пустой, у него ничего нет. У него нет ни эмоций, ни содержания, ни рамок, и ребенок просто пуст. И таких семей очень много. Мы точно не знаем, сколько их, когда не видим их каждый день.

Правильно ли я поняла, что опустошенность ребенка – это результат плохих отношений между родителями и отсутствия дома отца?

Я думаю, что причина еще глубже и идет из поколения в поколение, где и отца нет дома, и мать сама не в состоянии дать детям что-либо в отношении ценностей или в жизненном плане и где она не в состоянии позаботиться о детях вообще. Ей дают помощницу из социальной службы, а она говорит, что мне дали прислугу! Она даже не понимает, что происходит, но чувствует себя аристократкой, дворянкой, потому что ей предоставили семейного помощника. Это потому, что она сама вышла из такой среды. Отец тоже вышел из такой среды, и так продолжается из поколения в поколение. Разорвать этот порочный круг очень сложно.

Это как игра в «Монополию». Игроки стартуют в равнозначной ситуации, но один накапливает условные деньги, другой проигрывает и опускается до нуля, из которого уже не может вернуться в игру. Я думаю, что есть целая прослойка общества, которая из поколения в поколение находится в нулевом положении, чтобы что-то дать своим детям, потому что у них нет ресурсов. Их нельзя винить, потому что у них ничего нет (Я.Ванагс).

Вся система способствует тому, чтобы так происходило. Система льготной поддержки устроена так, что люди не заинтересованы выйти из своего нулевого положения. Они даже внимательно следят, лишь бы не заработать достаточно, чтобы потерять статус малообеспеченного и перестать получать пособия. В чем-то система способствует всему этому. Мы наблюдали это в дневных центрах. Если меня спросят, как укрепить семью, то, с одной стороны, я могу, конечно, сказать, что детям нужно создавать среду, где отец и мать подают хороший жизненный пример. Но как выйти из текущего положения, я не знаю. На самом деле нет ответа. Я не знаю, как это можно сделать. Очевидно, нужно приложить много сил для обдумывания, оценки, анализа, а также желания что-то изменить в системе, поддерживающей семью и заботящейся о семье. Наша главная задача на данный момент состоит не в том, чтобы переопределить семью, включив в нее всевозможные формы семьи. Нам важно, в первую очередь, расшевелить большую часть общества и сдвинуть ее с мертвой точки и максимально укреплять и поддерживать ту семью, которая своим примером и жизненным опытом способна воспроизвести в своих детях жизнеспособное, верное представление о семье. Любая разумная государственная власть хотела бы это делать. Если она этого не хочет, значит, идеология возобладала над философией и пониманием жизни.

Мужчина сегодня и мужчина пятьдесят лет назад — есть ли отличия и насколько они контрастны?

Мне кажется, пятьдесят лет назад намного больше говорили об ответственности, сейчас больше о правах. Я сказал в начале, что мы созданы для тяжелого бремени. Мне кажется, когда мужчина берет на себя ответственность за достаточно большую область жизни, способен и хочет ее нести, то он и сам удовлетворен, он чувствует собственный смысл или значимость. Это работает чисто психологически, и я чувствую, что это заложено при сотворении.

Кажется, в последнее время, даже не так давно, может быть, около десяти лет, это рассматривалось чуть ли не как проявление сексизма — если мужчина считает, что он должен быть кормильцем, должен взять на себя это бремя, то в этом усматривали нечто негативное, как будто это задевает женщину — якобы она не может сделать то же самое. Она, конечно, может это делать. Я не знаю, сколько женщин хотят нести эти тяжелые ноши и как часто они просто вынуждены их нести. Радикально-феминистская идеология утверждает, что между мужчиной и женщиной существует полное равенство, что нет никакой ценности быть мужчиной, что вообще непонятно, что это такое. А если ты пытаешься им быть, то ты опасен, и тебя нужно обезвредить, сделать не нравственным, а безвредным. Мне кажется, что это направление, по которому пошло общество (Я.Ванагс).

Возможно, дело именно в том, что радикальный феминизм с самого начала считает мужчину монстром, которого необходимо контролировать, подчинять и обезвреживать. Например, что считается хорошим похвальным поведением в школе? То, как девушки в основном ведут себя по своей природе. Мальчикам велят вести себя так же! Мы могли бы проанализировать учебные пособия. Я предполагаю, что Латвия похожа на то, что я слышал об Эстонии, где 90% школьных учебных пособий написаны женщинами для девочек. В процессе обучения не учитываются особенности обучения мальчиков или их естественное поведение в школе. Их естественное поведение часто дисциплинируется и наказывается как плохое поведение. У нас есть много разных мест и процессов для подавления мужественности или мужского поведения, которые мы не сразу осознаем. Я знаю, что в Эстонской лютеранской церкви есть так называемая Домская школа, где мальчики и девочки учатся отдельно до четвертого класса. Они стараются адаптировать учебные пособия к особенностям обучения мальчиков и девочек. Насколько я смог отследить, результат очень хороший. Они учатся взаимодействовать в совместной деятельности, а не сидя в одном классе. Я не думаю, что мы можем перейти к этому во всех школах, но, я думаю, что-то в этом процессе есть, и это осталось незамеченным. Мальчики и девочки, мужчины и женщины — мы равноценны перед Богом, но мы не одинаковые.

Что еще можете подсказать женщинам, чтобы они не делали женоподобных мужчин? Детство очень важно, но что, например, могут сделать жены, чтобы позволить своим мужьям брать на себя ответственность?

Я читал одну книгу на эту тему. Я не могу вам точно сказать всей истории, но ситуация была такова, что в церковной среде, в группе взаимопомощи женщины сидели и жаловались на то, что им приходится все делать, что их мужья неактивны, бесчувственны, что их нужно подталкивать. Затем, читая Библию, они наткнулись на пастырские послания Павла, так называемые «Заметки для дома», в которых говорилось: «Жены, повинуйтесь своим мужьям». Они начали думать, может быть им стоит попытаться ничего не делать вместо мужчин. Через некоторое время они обнаружили, что без всякого скандала, без всякого напора мужчины заполнили образовавшийся вакуум и взяли на себя ответственность и начали заниматься делом. Взяли ответственность, осознавая себя, как написано в Библии, главой семьи.

Иногда говорят, что мужчина находится под каблуком своей жены. Вы знаете, мужчина в основе своей ленив. Ленивее женщины. И если женщина сделает все для него, он будет счастлив, если это произойдет. Он отойдет в сторону, и многим даже понравится ситуация, когда на нем нет никакой ответственности. Есть история о двух окошках на небесах, в которых происходит запись. Одно для тех, кто был «под каблуком жены», другое — для тех, кто был главой семьи. Длинная очередь выстроилась к первому окошку, и один человек стоит у второго. Он стоит и не заходит. Его спрашивают: «Что ты здесь стоишь?» — «Жена сказала здесь стоять!» В наших семьях часто бывает так, что женщины берут на себя ответственность там, где им было бы легче и блаженнее оставить ее своим мужьям. Я думаю, что зачастую мужчины тоже хотели бы взяться за это, а если бы их похвалили и поддержали, было бы еще лучше (Я.Ванагс).

Конечно, деградация мужчин зашла далеко. Скажем, алкоголь является одним из огромных факторов, равно как и наркотики и другие зависимости. Если меня спросят, что мы можем сделать, давайте взглянем на библейские принципы! Они описывают отношения между мужчиной и женщиной. Если вспомнить историю грехопадения — рая, где происходит эта великая катастрофа, можно пересказать ее так, что Бог создал Адама и дал ему подходящего помощника. Вместе они правят всем, а потом все переворачивается с ног на голову. Змей, животное, говорит Еве, что делать, и жена дает мужу есть плод. Божий порядок перевернут. Вот где началась великая катастрофа. Изгнав людей из рая и отправив их на великий путь обучения или «исправления», Бог возвращает все в исходный, надлежащий порядок. Змей ползает на животе.

Читайте Библию! Это текст или памятник литературы, в котором мудрость поколений закодировала лучшую стратегию выживания. Основываясь или руководствуясь этой стратегией, человечество достигло своих высочайших вершин. Наша христианская культура и цивилизация — высшее достижение человечества. Не зря к нам в Европу все пытаются попасть. Все наши достижения стали возможными, потому что у нас есть эта история, это послание, откровение Бога в Библии (Я.Ванагс).

Где же прячется вера человека в Бога?

Хороший вопрос! Люди говорят: «я католик» или «я лютеранин», но где я могу это увидеть? Был вопрос для размышления: если бы возникла ситуация, когда людей судили бы за то, что они христиане, то нашлось бы достаточно улик, чтобы осудить меня за это? Можно ли найти это в моей жизни? Где прячется эта вера? Это, в некотором смысле, риторический и грустный вопрос. Многие люди, отождествляющие себя с христианской верой, не позволяют ей влиять на их повседневную жизнь и решения. Это огромная проблема. Почему это происходит? Это потому, что, в сущности, очень большой процент христиан не стремится вникать в содержание своей веры. Останавливаются на поверхности.

Христианская вера — такая интересная штука. Ее основную схему можно рассказать за пять минут, а открыть ее можно на протяжении всей жизни, углубляясь, углубляясь и углубляясь (Я.Ванагс).

Где лежит вера? С теологической точки зрения вера ведь является даром от Бога. Это дар Святого Духа. Мы не можем поверить сами от себя. Вера возникает из взаимодействия между человеком и вездесущим Духом Бога. Как я испытал это на своей собственной жизни, я уже говорил вам несколько раньше, как это было со мной, — без всякого внешнего импульса, без каких-либо логических предпосылок, из-за которых можно было бы сказать, что у меня появилось какое-то внешнее впечатление, которое направило меня на путь веры — ничего такого не было! Я не могу вспомнить ничего подобного в своем детстве. Влечение к Богу очень чувствовалось. Мне нравилась церковь, нравился бабушкин песенник, который я нашел где-то на полке. Я научился читать старый шрифт в возрасте пяти лет. Я прочитал Адвент и не понял, что это значит. Когда я читал его, мне казалось, что я делаю что-то очень хорошее и важное. Почему и откуда? Я думаю, что так вера и приходит. Вездесущий Дух Божий касается человека и обращается к нему. Важно научиться видеть Его во всем. Интереса ради можно в завершении дня, призвав на помощь Бога, вспомнить все, что я делал в течение дня, увидеть то, что мне нужно увидеть. Пытаясь заметить, что принесло мне жизнь, что прибавило мне сил, умножило свет во мне. Это те моменты, когда Бог касается нас. Если научиться замечать, хранить, благодарить Бога за них, тогда вера прорастет.

Является ли это одним из инструментов углубления содержания веры? Есть ли другие инструменты?

Я думаю, что самый важный инструмент — это принадлежность к церкви. Христианская вера — это в полной мере религия воплощения. Христос родился в Вифлееме, Слово стало плотью. Божественный Логос, то самое, что создало обитаемый мир из Духа, приняло человеческую форму. Почему? Чтобы мы Его поняли! Но если Он подобен нам, говорит на нашем языке и использует наши методы, тогда мы можем понять Его. Таким образом, христианская вера в полной мере есть религия воплощения. Если бы было изъято воплощение Христа, воплощение Бога, от христианской веры мало что осталось бы. Будучи во плоти, будучи в теле, Христос сделал самое важное из того, что произошло. Смерть на кресте, искупление человечества и воскресение во плоти. Христос вернулся на небо. А что теперь, Христос больше не воплощен среди нас? Но ведь воплощен! Потому что Библия говорит, что телом, в котором Христос живет сейчас в мире, является церковь. Это не организация, это не группа по интересам. Это тело Христа, в котором Он живет и действует в этом мире. Невозможно принадлежать Христу, реализовать веру полностью, вне Его тела. Необходимо быть в церкви, быть в общине. Быть во Христе в изначальном смысле — значит быть в церкви. Почему это практически важно?

Человек существо социальное. Может быть, есть люди с особым призванием жить в одиночестве. Скажем, отцы пустыни. Но и они были не одиноки. Люди стекались к ним, чтобы поговорить. Например, когда в семье не везет. Когда ты воспитываешь ребенка в одиночку, хорошо иметь рядом церковь, которая помогает и поддерживает не только материально, но часто и организационно, эмоционально и духовно (Я. Ванагс).

Библия никогда не предназначалась для индивидуального чтения. Это книга, которую читают в церкви. Если вы читаете Библию в своей комнате, вы можете интерпретировать ее по своему усмотрению. Есть аллегорическая история — человек хочет найти в Библии подсказку. Выбрал один стих, читает: «Иуда пошел и удавился». Открывает следующее место: «Иди и делай то же самое!» Следующее место: «Что делаешь, делай скорее!». Так тоже можно толковать Библию. Это такой грубый пример, но бывает, если человек пытается делать это в одиночестве в своем уме, то результат может быть весьма сомнительным. Коллективная мудрость, накопленная за тысячи лет, духовный опыт. На протяжении тысячелетий лучшие умы, лучшие сердца и души изучали Библию. Не только сам библейский текст, но и все комментарии, которые его окружают. Вот почему так важно быть в церкви, в общине, углублять понимание содержания своей веры. Делая это по-своему, можно легко прийти к недоразумениям.

Где найти силы неполным семьям? Является ли Церковь частью решения?

Хотелось бы так сказать. Я надеюсь, что смогу хотя бы отчасти сказать, что Церковь является, прежде всего, средством или фактором, препятствующим формированию так называемых неполных семей. Если кому-то посчастливилось с детства хорошо, гармонично врасти в этос Церкви, то эти дети в идеале дождутся брака. Они создадут семью, в отношении которой будет ясно, что она неразлучна, что это один выбор на всю жизнь. С помощью Божией и с осознанием того, что принадлежит каждому, за что каждый отвечает, так и будут жить. Это не всегда так работает. Разводятся не только христианские, даже пастырские семьи. Но, по крайней мере, статистика показывает, что заключенные в церкви семейные союзы более устойчивы. Вне Церкви люди сочетаются, но меньшая часть общества решается на брак; хотя люди все равно живут вместе. Совместная жизнь очень текучая.

У Хулио Кортасара есть история «Южное шоссе». Огромная пробка на одном из шоссе под Парижем. В этой ситуации люди начинают создавать разные сообщества, живя в автомобилях днями и неделями. Влюбляются, заключают браки друг с другом и так далее, но вдруг это скопление начинает двигаться. Люди вроде бы пытаются держаться вместе, но ряды движутся в противоположных направлениях, и все общество разваливается. Мне кажется, нечто подобное происходит сейчас со всеми структурами в обществе. Они стали очень нестабильными. Как машины на той трассе, которые невозможно удержать вместе (Я.Ванагс).

Если это все-таки произошло, то в хорошей церкви поддержка, которую она может оказать своим членам, очень важна для тех, кому не повезло с хорошей, стабильной семьей.

Как вы думаете, какое отношение Церковь имеет к ценностям в обществе?

Мы передаем ценности друг другу через истории. Нам не очень поможет, если мы напишем какие-то правила на стене, назвав их ценностями. Мы создаем патриотизм историями о борьбе за свободу и о героях. Так и со всеми вещами.

Мы поддерживаем и передаем ценности через так называемые метанарративы или большие послания, которые «витают в воздухе» в обществе и влияют на наш процесс принятия решений. Мы не думаем об этих посланиях, которые слышали с детства, но действуем по ним (Я.Ванагс).

Церковь является носителем и хранителем христианской вести. Никто вне церкви на самом деле не поддерживает ее. Если мы вспомним, что именно христианское послание создало эту цивилизацию, то из этого мы можем вывести, насколько важна церковь в поддержании послания сегодня. Конечно, есть такая оценка Ницше, что гегемония церкви в Средние века, когда было достаточно жестко определено, как каждому следует думать, имела очень положительный эффект — она научила людей объяснять вещи в рамках единой системы. Это, собственно, и создало предпосылки для научного мышления, что гегемония одной церкви создала способность человека мыслить научно, и что это научное мышление потом обернулось против самой Церкви. Ее послания начали проверять методами естественных наук, не принимая во внимание то, что они не задумывались как естественнонаучные рассказы, а были посланиями о ценностях, архетипах и стратегиях выживания. Научное мышление, созданное Церковью, в известном смысле обернулось против Церкви. Роль Церкви по-прежнему состоит в том, чтобы поддерживать или, по крайней мере, делать свое послание в обществе обнаруживаемым, потому что вы не найдете его больше нигде. Вы скажете, что все можно найти на Youtube, но и там этот аутентичный контент создает церковь.

Является ли упадок или кризис ценностей в сегодняшней Латвии частью цикла, о котором вы говорите, где Церковь сталкивается с негативной частью своего цикла прогресса? Или есть еще что-то?

Мне кажется, это очень долгий и сложный процесс. Я допускаю, что это могло иметь свои корни в так называемом просвещении и в процессах, когда человеческий разум провозгласили высшим критерием. Мы называем это просветлением, но в какой-то степени это был очень разрушительный процесс, в котором человеческий разум, интеллект, провозглашался одним из высших критериев и наиболее важной мерой, забывая, что научный метод — не единственный путь поиска истины. Если мы делаем упор, что наука — это единственная истина, где же тогда истина, которую обнаруживают, к примеру путем искусства, эмоций или религии? Будет ли она менее важной истиной? Истина — всеобъемлющее понятие. Принимая один лишь высокомерный интеллект за единственную цель, за единственную систему отсчета, мы разрушаем что-то очень важное. И я думаю, разрушаем именно сферу ценностей.

Ценности не удерживают умом. Ценности поддерживаются сердцем. Возможно, ум может понять, почему десять заповедей помогают стабильному обществу, но умом их выполнить невозможно. Это можно сделать только в том случае, если ты влюбляешься в Того, Кто дал эти заповеди. Когда для тебя это становится вопросом принадлежности. Это вопрос эмоциональный, вопрос сердца и веры (Я.Ванагс).

Я думаю, что нарушение баланса и поднятие ума превыше всего запускает процесс деградации. Механизм мышления, созданный самой Церковью, модель мышления, о которой говорил Ницше, обернулась против Церкви. В этом есть некоторая логика. Психолог Карл Юнг сказал одну очень правильную вещь: это неправда, что у людей есть идеи; на самом деле у идей есть люди. Идеи берут верх над ними и управляют ими. Мы видим это во всех крупных движениях — нацизме, коммунизме, движении Хунвэйбина. Да есть и в положительном смысле, когда истинная вера овладела людьми, и они движутся в том направлении. Эти идеи есть где-то в мире, и мне кажется, что мы можем обнаружить некую известную цепочку: Людвиг Фейербах, Карл Маркс, Фридрих Ницше, Жан-Поль Сартр, Деррида. Французские постмодернисты. Пожалуй, самый заметный, кого легче объяснить, — это Сартр. С его экзистенциализмом, где основная идея — существование предшествует смыслу, идет до смысла. До Сартра в основном была противоположная идея — сначала смысл, значимость, включая ценности. Когда человек рождался, перед ним было общество с ценностями. Какая-то система. Человек становился личностью по мере того, как рос в обществе. Сартр перевернул все наоборот. Прежде всего, это мое существование, и я создам свой собственный смысл, свои собственные ценности, свою собственную структуру.

Эта идея самосозидания преобладает сегодня среди молодежи. Вы там, старики, не учите меня жить! Я сам, это будет МОЕ решение! Такой подход — прежде всего Я, мой смысл, мой выбор, я создам себя сам — стал сегодня доминирующим в обществе. В новом поколении это уже не просто интеллектуальные беседы в кафе. Сейчас это на улицах. Это в семьях. Дети приходят домой из школы, а родители их уже не понимают. Пропасть между поколениями огромна. Мысль о том, что я создам себя, трансформируется и развивается дальше — что, в принципе, человека можно формировать. Можно изменить его личность, он может выбрать пол, все является конструктом. И все, что создано, одинаково хорошо (Я.Ванагс).

В сущности, это большая проблема или ошибка постмодернизма. Канонического решения нет. Все идеи одинаково хороши, пока они не консервативны. Беда в том, что мир действительно можно интерпретировать бесконечно, но не все интерпретации жизнеспособны. Там, в естественном природном отборе, какая мутация способна к жизни, а какая нет, проверяет смерть. Кто не мутировал, тот умрет. Подобно и в мире идей. Мы принимаем разные идеи, но они могут оказаться нежизнеспособными и привести нас к цивилизации смерти. Думаю, там и наступил этот поворотный момент, когда мы отказались от смысла, данного нам в Божественном откровении, и сами занялись смыслотворчеством.

Остановится ли это в какой-то момент?

Господь обещал, что придет во второй раз и все устроит. Вот почему мы говорим: Гряди, Господи Иисусе! Гряди и не опаздывай!

Будет ли это прогрессировать до второго пришествия Иисуса?

Сложно давать прогнозы, потому что очень сложно что-то предсказать, когда все меняется по часам. Уже есть некоторые признаки того, что молодое поколение начинает немного настороженно относиться к этим радикальным идеям. Это в каком-то смысле луч надежды, что, быть может, все не дойдет до абсолютного абсурда. Хотя, на мой взгляд, мы в большой степени туда уже дошли. Мы можем молиться и надеяться. Наша задача состоит в том, чтобы поддерживать живым это послание, которое было способно сплотить человечество. Быть консервативным не означает бояться перемен, а значит сохранять дееспособным то, что обеспечивает жизнь.

Много лет назад христианство оказывало огромное влияние на общество. Не получается ли так, что сегодня общество влияет на Церковь?

Определенно влияет, хотя подобное взаимодействие было всегда. Различие между обществом и Церковью несколько иллюзорно, потому что те, кто принадлежит к Церкви, являются частью общества. Бывало, что все общество фактически было  церковью. По-крайней мере, формально, хотя сердцем и верой все никогда не принадлежали к ней. Реформаторы 16-го века писали, что на церковных скамьях и даже в основании Церкви находятся безбожники или лицемеры, которые якобы принадлежат к вере и имеют правильное свидетельство, занимают должности, но по своей вере и жизни принадлежат не Христу, а диаволу. Филипп Меланхтон пишет об этом очень радикально. То, что люди находятся в Церкви и принимают решения, не руководствуясь христианским учением и христианским этосом, — это неоспоримый факт. В большей степени это имело место в таких странах, как Швеция, где церковь была государственной церковью. Церковь не была отделена от государства. Церковные законы принимались парламентом, епископы назначались правительством, пасторы были государственными служащими, получали жалованье от государства и так далее. Церкви было разрешено избирать кандидатов в епископы, но епископ назначался премьер-министром. И так как пятьдесят лет там правили социал-демократы, то все эти назначения делались в направлении крайне левых. Церковь первой благословила однополые пары, первой рукоположила женщин. Тот факт, что общество повлияло на Церковь, неоспорим, и это происходит по сей день. Я бы не сказал, что это плохо само по себе. Так называемое «общество» стремится влиять на Церковь в либеральном направлении. В здоровом смысле либералы и консерваторы нужны друг другу. Если бы Церковь была только ультраконсервативной, она бы «окостенела». Она бы замерзла, ​​не выжила. Если Церковь только либеральна, то она скатится по наклонной и станет неотделимой от левых политических партий, неправительственных организаций. Если удается сбалансировать как звездную систему, где все вращаются по общей траектории, то мне кажется, это оптимальная модель, при которой Церковь может оставаться актуальной и жизнеспособной. Только мы не должны противоречить Божьему откровению в Писаниях.

Сегодняшний постмодернизм и кризис ценностей — последствия человеческого выбора или перст Божий?

Апостол Павел сказал примерно, что мы должны бороться не против плоти и крови, но против правителей этого мира тьмы и против злых духов в мире. Это значить, есть некая духовная борьба и противостояние. Это за пределами нашей плотской жизни. Есть идеи, и у них есть люди. Перст Божий ощущается настолько, насколько у нас есть идеи, способствующие жизни. Со слов пророка, подумайте о путях, которые приносили жизнь и приносили благословения в прошлом, идите по ним, и вы найдете утешение и благословение. А еще есть диабло — разделитель и разрушитель. Дух, враждующий против человеческой природы, который стремится вдохновить на то, что не способствует жизни, что делает ее хуже, создает хаос и разделение. Ковид разделил людей на части, это тоже дело рук дьявола, и не только потому, что сама болезнь опасна для жизни, но возникшее разделение произошло не от вируса. Оно сформировалось в наших головах и сердцах, поддавшись каким-то идеям. Мы должны увидеть и оценить, какие идеи разделяют нас, разрушают и уменьшают наши шансы на выживание.

Почему женщинам трудно отказаться от контроля над мужчинами? Детское ли это восприятие непропорциональной ответственности мамы и папы? Почему женщина хочет все контролировать?

Я мог бы спросить вас об этом как женщину (смеется). Я могу только предположить, что это, вероятно, связано с наблюдаемыми семейными отношениями и передается из поколения в поколение. Я предполагаю, что часто бывает так, что женщина вынуждена брать на себя ответственность, потому что мужчина этого не хочет. Доминирование над партнером может временно вызвать чувство удовлетворения. В конечном же счете, это никогда не будет оптимальным решением для самой женщины, потому что, если ее доминирование сохранится, она в итоге окажется с инфантильным партнером, что определенно нехорошо.

Я не знаю, много ли найдется женщин, которые хотят иметь рядом с собой инфантильного партнера, а не грамотного, сильного мужчину, мужа, друга, знающего свое дело и способного защитить и поддержать женщину. Я предполагаю, что, в принципе, женщины хотели бы этого, если бы им позволили. К сожалению, мы являемся огромным идеологизированным обществом. Идеология феминизма, являющегося, на мой взгляд, одной из составляющих или течений постмодернистского неомарксизма, из которой состоит весь этот постмодернистский неомарксизм. Радикальный феминизм уже не позволяет женщинам мыслить свободно (Я.Ванагс).

Можно наблюдать это везде. Там, где женщине позволено высказывать какие-то более традиционные взгляды, несовместимые с догмами феминизма, феминистки вдруг забывают обо всем «сестринстве» и выступают против такой женщины еще более жестко, чем против мужчины. Идеологическое давление часто бывает таким, что эта женщина выбирает соревнование с мужчинами-угнетателями. Борьбу с белым гетеросексуальным мужским патриархатом, в котором они видят основу всей западной цивилизации.

У вас большой опыт работы с парами. Как еще мы можем укрепить брак после того, как его правильно выстроили?

Это, наверное, следует спросить у брачных консультантов, я, конечно, не самый компетентный советник в этих вопросах. Моя повседневная деятельность отличается от пасторской. Конечно же, следует обратить внимание на свои отношения, не допустить ситуации, когда только один из партнеров развивается и делает карьеру или совершенствуется, а другой как команда поддержки предоставляет свои возможности, не развиваясь. В этом случае рано или поздно наступает момент, когда они отдаляются друг от друга. Это существенный момент, который я наблюдал и в семьях пасторов. Человек учится, готовит проповеди, читает книги, совершенствуется. Жена занимается бытом, воспитанием детей. Наступает момент, когда она чувствует себя нереализованной. Пастор в церкви, окружен людьми, он как бы немного на пьедестале. Жена осталась позади. Таких ситуаций нельзя допускать. На самом деле, я думаю, в семье много чего невозможно описать, но это проистекает из здоровой веры и здорового членства в церкви. Как родители могут научить детей здоровой, плодотворной вере, так это не сделать ее слишком поучительной — делай то, не делай это — но представить как путешествие с Богом, которое есть твоя огромная возможность, твой опыт, твоя увлеченность в жизни. Это то, что может дать тебе самое большое, самое захватывающее приключение, возможности для твоего роста. Что ты принадлежишь кому-то. Как эти левые организации теперь приобретают своих членов и сторонников?

Например, Грета Тунберг, которая призывает: “Сохраним планету! Сохраним климат и спасем дельфинов!” Я не хочу упрощать, но молодые люди в большинстве своем, вовлеченные в это движение, ничего не понимают в климате. Они ничего об этом не знают. Это сложная тема, но у них есть чувство принадлежности, у них есть чувство миссии, и они хотят быть там. Нам нужно учиться у этих «спасающих мир детей». Дети света часто менее способны показать своим детям, что это твое приключение, твоя принадлежность, твоя миссия, твоя сущность. Здесь ты можешь расти. Это нечто большее, чем «мое». Мои интересы, мои ценности, мои цели — кого это волнует? Вот трансцендентное послание, которое поднимает все человечество (Я.Ванагс).

Как-то так надо подходить к учению о вере, не так, как это делалось во времена наших бабушек и дедушек, в церковных школах, где пастырь расспрашивал, все ли выучили катехизис. Сейчас не то время. В то время, когда технологии развились, сейчас — когда разрабатывается так называемая опосредственная или усовершенствованная реальность — ее влияние на ребенка, на мозг молодых людей, на их психику будет непостижимым. Вот почему нам нужно думать об этом. Нужно консультироваться с молодежью. Я сам как камень Стоунхенджа, я очень часто не понимаю молодежь, не знаю, как они мыслят. Мы должны попытаться принять ситуацию такой, какая она есть. Использовать ее таким образом, чтобы больше почитать Бога и лучше служить Ему, тем самым лучше служа человеку.

Спасибо также Илге Беме за создание материала! Если считаете содержание полезным, поддержите нас, чтобы наш голос звучал и в будущем: ПОЖЕРТВОВАТЬ

1. ПОДПИШИСЬ

Подпишись за включение определения семьи в статью 110 Конституции. Не откладывай, подписывайся и возвращайся на сайт!