Хоренс Сталбе, беседуя с одним из самых молодых руководителей Латвии — Гатисом Пастарсом, директором Ливанской средней школы №1, подметил необъяснимый феномен: «Мы умеем летать в космос, у нас есть машины, о которых люди и не мечтали, в любую точку мира можно добраться одним кликом, но элементарные вещи — как общаться друг с другом, в том числе и в самой семье, нам непонятны». И не странно ли это?

Хоренс Сталбе: Как ни крути, но люди — стадные животные. Мы не можем жить одни. Пандемия, безусловно, оставила последствия. Например, я вижу, как себя чувствует моя одиннадцатилетняя дочь. Тяжело ей временами, моментами «крыша едет»…

Гатис Пастарс: Верно! Если обобщить побочные эффекты от пандемии, то, во-первых, никто не был готов к обучению в условиях пандемии и к переносу очного занятия в цифровую среду. Получается, что жизнь теперь ограничивается этими семидюймовыми экранами. Вопрос в том, как мне достучаться до молодого человека, чтобы то, что я ему даю, достигло его? Однако процессы дистанционного обучения, какими бы они ни были, кажутся молодежи не совсем привлекательными. Это опыт многих стран. Феномен заключается в том, что для молодых людей важно учиться и быть вместе. Другое дело, что я учусь в своем собственном темпе дома за компьютером, и моя спальня — это место, где я учусь и где ем, где я учусь и сплю. В конце концов, получается некий «бермудский треугольник», где вся жизнь проходит, и если холодильник не болтлив, то социализации толком и не происходит. Во-вторых, молодые люди малоподвижны. Мне нравится, как правительство Китая определило свой опыт после эпидемии ковида. Сказали, что у молодых людей будет нарушен режим питания из-за малоподвижности, они либо не будут есть, либо будут иметь избыточное питание. Вместе с дигитализацией пришло абсолютно бесконтрольное экранное время.

Мы все время пытаемся оторвать их от компьютера и смартфона и побуждаем поиграть в мяч или порыбачить.

Да, пока ребенок сидит за компьютером или планшетом, в комнату входит отец и спрашивает: «Ну, что ты делаешь?». В ответ звучит: «Я учусь», и это ничего, что там на фоне висит Youtube и Tik-Tok. Молодому человеку становится трудно отделить время учебы от остального. Сама по себе технология неплоха, все зависит от того, для каких целей мы ее используем. Конечно, в то время, когда молодому человеку приходится учиться, вокруг него так много виртуальных искушений и трудно отказаться от дозы дофамина, когда приходит очередной лайк в Facebook или Instagram. Молодые люди теряют концентрацию на математике или непонятной химии каждый раз, когда переключаются с одной платформы на другую.

Да, и в итоге все так дергано и отрывочно, как реклама, которая выскакивает из экрана, а потом снова пропадает на всю жизнь.

Это подводит нас к следующей проблеме: трудно удерживать внимание. Если я занят монотонной деятельностью, например, бегу кросс или вяжу носки, у меня небольшой рабочий цикл, но мне нужно много сделать, чтобы получить конечный результат. У молодежи внимание расшатано, и поэтому мы приходим к особенности нашего времени, что они целенаправленно обучаются этому, а это, в свою очередь, влияет на их поведение. Нашему поколению уже сложно понять, как так можно метаться во все стороны, но надо понимать, что обстоятельства, в которых молодые люди выросли со смартфонами в руках, так научили их жить и воспринимать собственную жизнь. Вопрос в том, кто за это отвечает? Можем ли мы просто винить пандемию и те обстоятельства, и что это единственный способ разрешить данную ситуацию? Есть родители, которые четко говорят: «Нет, у моего ребенка до 12 лет не будет телефона!» Из моего опыта, есть и родители, которые говорят, что ребенок не будет пользоваться планшетом дома. Хотя молодому человеку не хватает предварительных знаний о том, как управлять собственным процессом обучения. Это накладывает морально-психологическую нагрузку. Однако, если я куплю устройство, то, скорее всего, прочитаю его инструкцию по эксплуатации.

Ну, обычно люди этого не делают, но это было бы лучше всего сделать. Когда я обучаю киносъемке и фотографии, я говорю, что профессионал отличается от других тем, что он прочитал инструкцию.

Если я прочитаю инструкции, это гарантирует, что я буду знать ограничения того, что я могу и что не могу делать с этим устройством. Это будет означать, что я буду управлять этим устройством, а не случайные события. То же самое относится и к психологическим процессам человека. К сожалению, этому не учат в школе, но если молодой человек не способен распознать гнев, депрессию или угнетенность, неудивительно, что у него «крыша едет». Это, скорее всего, механизм адаптации. Когда молодой человек попадает в ситуацию, где не знает, что делать, он поддается каким-то подсознательным процессам. К сожалению, мы не даем молодым людям эти инструменты, чтобы они знали, как управлять своими чувствами. В природе же нигде нет указаний, как пользоваться своим телом.

Это, собственно, то, чего я хотел бы коснуться с моей философской стороны. Мы ведь преподаем в школе математику и другие предметы, но не учим их, как понимать вещи, как создавать семью, находить друзей, сопереживать и относиться друг к другу. Как к этому прийти?

Человек, только что вошедший в мир, вначале мал. Естественный процесс заключается в том, что он всегда идет на расширение. Мы становимся больше в теле, прибавляется разума, мы становимся умнее, и когда мы начинаем работать, мы хотим все больше и больше заработной платы.

Наша естественная тенденция — быть больше, чем мы есть сегодня. Человек формируется из окружающей его среды с того момента, как он входит в этот мир. В ней есть религиозные, культурные и социальные аспекты, которые можно сравнить с набором внешних факторов, влияющих на то, как следует выглядеть, чувствовать и что в моде. Но что происходит внутри и каково мое внутреннее пространство? (Г.Пастарс).

Нигде в школе не учат слушать себя, чтобы понять, что я имею или, к примеру, как можно успокоиться с помощью дыхания.

Это скорее характерно для восточной культуры, поскольку она фокусируется на этом аспекте. Что делать, если ты лучший в мире в какой-то сфере или профессии, но ты невыносимый человек и не умеешь общаться. Твои навыки не имеют смысла, если ты не знаешь, как нормально функционировать в социальной среде.

Я согласен с этим, и думаю, что у каждого найдется какой-либо коллега, который является супер хорошим экспертом, но абсолютным кретином в обществе. Это проблема. Здесь речь не идет о точных материях, а о простых вещах, которые приходят через отношение. Если я позитивно настроен и открыт, то даже если я ошибаюсь, и признаю свою неправоту и готов учиться, я не верю, что кто-то скажет мне не пытаться быть лучше. Мы можем многое изменить своим отношением. Мы также можем говорить о ценностях общества. Сегодня экономические ценности движут всем, но вопрос, будем ли мы жить сверх зажиточно и намного лучше, чем в средние века…

Да, и если мы входим в 5-7% самых богатых людей мира…

Да, но входим ли в 5-7% самых счастливых среди них?

Я всегда напоминаю жителям нашей страны, что мы могли бы быть самой бедной страной и в то же время самой гостеприимной, потому что дело не в достатке. Я часто говорю на своих концертах и ​​в интервью — понаблюдайте, самые веселые песни и танцы — у самых бедных людей.

Скорее всего, они многое воспринимают гораздо проще, их уровень ожиданий от тебя как от артиста отличается, потому что они просто хотят получать удовольствие от совместного времяпрепровождения. Люди интеллектуального круга будут искать, как вы взяли ноту, как там звучала скрипка, подходит ли ритмический рисунок. Человек без ожиданий, напротив, хочет пропустить все через себя, и та радость, которая в нем, возвращается обратно на сцену.

Да и мы уже коснулись того, кто за все это отвечает. Великий польский режиссер Анджей Вайда говорил, что художники несут ответственность за эпоху, в которой они живут. Вот мы и подошли к теме, что молодое поколение гораздо больше слушает рок-звезду, которая стоит на сцене и высказывает свое мнение, чем директора школы или президента страны. В этом есть дополнительный образовательный аспект.

Я также думаю, что пандемия многое разложила по полкам. Не только в образовании, но и в целом в понимании, что значит работать, учиться и ежедневного проживать под одной крышей всей семьей. Если не ошибаюсь, в апреле 2020 года ЕС провел исследование с участием 11 стран. К сожалению, Латвии среди них не было, но статистика проявила одну парадоксальную вещь. 75% родителей почувствовали необходимость обратиться к специалисту, чтобы понять, как разобраться со своим ребенком. Это означает, что три четверти родителей, принявших участие в исследовании, не знают, что делать с ребенком дома. Может показаться, как вообще такое возможно, ведь это твой ребенок,  а не телёнок в загоне, которому выделены четыре квадратных метра, где он пьет воду и ест сено. Территория ребенка все время расширяется. Вопрос — где он расширяется — либо в виртуальном окружении, где в его голову заливают космос через телефон, либо на улице с друзьями, либо разбивая свои коленки на велосипеде. Если родители приходят к выводу, что они не знают, что делать с ребенком, это также вопрос, что было у этих родителей в их собственных семьях?

Мы прошли этот круг и вернулись обратно. Мы умеем летать в космос, можем долететь до Марса, у нас есть машины, которые людям и не снились, и в любую точку мира можно добраться одним кликом, но элементарные вещи — как общаться друг с другом, в том числе и в собственной семье, не понятны нам. Разве это не странно? Разве мы не идем в неправильном направлении? Чем совершеннее технологии, тем больше деградируют люди!

Я думаю, это имеет прямую зависимость. Однажды я разговаривал с профессором университета о том, как оценивать магистерскую работу по математике. Разговор дошел до того, что он сказал: «Знаешь, Гатис, мы сейчас воспитываем “поколение пользователей”». Интересно, если какая-то часть людей подчинила свою жизнь и эмоциональные процессы интеллектуальным устройствам и находит удовлетворение от полученных в них и в социальных сетях оценок, то это поколение уже в какой-то мере потерянное. Но я не так волнуюсь, когда вижу молодых людей в начальной школе. Они отличаются. Хотя через десять или пятнадцать лет технология станет для них чем-то само собой разумеющимся, они не будут связывать с ней свою жизнь и не будут уделять ей всего внимания. Будет круто подключаться из любой точки планеты Земля для работы, будет круто делиться чем-то в новостях, но это не будет обязательным условием для того, чтобы они чувствовали себя счастливее и ценнее. Я думаю, что это поколение снова будет искать оценку у людей.

Как нам сбалансировать доброту, сочувствие и сострадание, в которых мы так отчаянно нуждаемся, с тем фактом, что мы все же конкурируем друг с другом?

Когда мы говорим о системе образования, содержании и самом процессе обучения, я думаю, что мы сделали шаги в правильном направлении. Прежде всего, в настоящее время мы вводим новый компетентностный подход через программу «Школа 2030».

До сих пор мы заливали в ребенка знания, как в бензобак, и надеялись, что этого бака ему хватит на всю оставшуюся жизнь. В динамичном мире мы видим, что этого бака маловато, потому что его постоянно не хватает и нужно подливать. Задача школы — сделать этот процесс познания таким, чтобы по мере взросления молодого человека возникало неиссякаемое и естественное желание постоянно вкладываться в знания и умения. В этом случае при компетентностном подходе наряду с навыками и знаниями приходит также отношение. Это ключевой момент (Г.Пастарс).

Мы можем сделать супер-умных профессионалов в узкой отрасли, но также необходимо проявлять заботу об окружающих нас в обществе людях. До сих пор мы были больше сосредоточены на том, что мне за это будет и что я получу.

Может ли директор школы согласиться с тем, что дело всей моей жизни, которое я выбираю, это то, чем я готов заниматься бесплатно и что меня действительно интересует? Есть мнение, если я что-либо готов делать на добровольных началах, — это и есть мой путь и задача жизни.

Когда дело доходит до призвания жизни, это так. Точно такой же жизненной философией руководствуюсь и я. На любом этапе жизни, при умственной зрелости, направление может меняться, и это даже здорово. Однако в данный момент у меня такое чувство, что я нахожусь в таком хорошем месте именно потому, что вижу, как я могу положительно влиять на мышление молодежи своей работой. Это высший Грааль, который вы можете дать как руководитель школы. Тем более, если вы работаете в маленьком местечке, в маленьком городке, где все знают друг друга в лицо. Если я иду в магазин вечером, то через каждые 20 метров кому-то говорю «Добрый вечер». Так что смысл моей миссии в том, что если ученик приходит утром в школу, не поевши, и видит только пьющих родителей, а в школе узнает что-то новое и говорит «вау, это круто, а я этого не знал», это того стоит! Если он затем покидает школу с этим чувством удовлетворения, я знаю, что он заложил один кирпичик в своем развитии. Я знаю, что стена знаний будет для него устойчивой и мы, как школа, хорошо поработали.

Однако добру, наконец, следовало бы также учить в школах. Есть один пример с Олимпийских игр, где дети-аутисты пробегают один круг, и люди им аплодируют. Это видео можно найти и посмотреть, как они все бегут и вдруг одна девочка спотыкается. Остальные пробегают небольшой отрезок, потом останавливаются, смотрят и возвращаются к девочке, берут ее за руки и продолжают бежать дальше. Как нам достичь уровня этих детей с аутизмом?

Это действительно мудрость сердца. Я думаю, что это действительно исходит из ценностей, которые доминируют в культуре и семье родителей. Если после долгого перерыва передо мной в классе окажется 22 ученика, теоретически готовых чему-то научиться, например, биологии, я осознаю, что каждый из них будет воспринимать этот предмет совершенно по-разному. У всех будет разная мотивация. В этом случае они будут руководствоваться багажом, который принесли из дома, со двора и улицы. Вернемся к вопросу о том, как я отношусь к тому, что случилось со мной в прошлом.

Детям очень сложно понять одно — зачем им учить то, что потом не пригодится. Классический пример. Если в вашей жизни знания опережают ваш жизненный опыт, вы всегда будете задаваться вопросом, зачем они вам нужны. Мне кажется, что мы, взрослые, поступаем наоборот. Мы приходим на курсы и семинары с мыслью о том, что я могу из этого взять, и знаем, что завтра пойдем работать и сразу будем все это внедрять. Если что-то не является призванием ребенка, то в нем может начаться внутренний конфликт (Г.Пастарс).

Дети, живущие с таким конфликтом внутри себя, и которых, например, родители заставляют хорошо учиться, после окончания школы хотят сорваться с цепи; и когда это происходит, конфликт поколений обостряется. Должны быть ценности, которые воплощаются через семью в детях.

В конце беседы приходим к выводу, что лучшее обучение в школе — это личный пример. Можно запретить ребенку и поругать его за что-то, но если вы сами допускаете такие ошибки, результата в воспитании не будет! Спасибо за беседу!

Разговор состоялся на семейном дискуссионном форуме T-elpa, организованном ассоциацией «Семья» в 2021 году.

Если считаете содержание полезным, поддержите нас, чтобы наш голос звучал и в будущем: ПОЖЕРТВОВАТЬ